В начале года Госдума анонсировала законопроект о регулировании рынка дополнительного медицинского и фармацевтического профессионального образования (ДПО). Предполагается, что оказывать такие услуги смогут только организации с соответствующей лицензией (сейчас сфера дополнительного профессионального мед- и фармобразования в отличие от высшего отдельно по специальностям не лицензируется). Основная мотивация — закрыть доступ на рынок для недобросовестных поставщиков и пресечь «торговлю» удостоверениями о повышении квалификации и профессиональной переподготовке.
Фото: 123rf.com
Насколько широко распространена сейчас практика «покупки» подобного рода образовательных «услуг» и как их отследить, почему инструменты отсева недобросовестных центров ДПО не были введены раньше и какие последствия для рынка мед- и фармобразования несет инициатива депутатов, «МВ» рассказали генеральный секретарь ассоциации «Росмедобр», директор Института подготовки специалистов медицинского образования Российской медицинской академии непрерывного профессионального образования (РМАНПО) Залим Балкизов и председатель комитета по независимой оценке качества медицинского образования ассоциации «Росмедобр», начальник управления дополнительного профессионального образования РМАНПО Захар Лопатин.
— Какие причины подтолкнули регуляторов к переформатированию рынка ДПО?
Залим Балкизов: Я бы не стал называть это переформатированием и уж тем более зачисткой рынка от коммерческих компаний. Существующая нормативная база позволяет недобросовестным организациям включаться в систему, не имея никаких ресурсов — ни преподавательских, ни технических, ни клинических баз — и проводить так называемое обучение абсолютно по всем медицинским специальностям. К сожалению, в большинстве случаев нет никакого обучения, а фактически происходит продажа документов об образовании.
Идея принятого в 2011 году Федерального закона № 273-ФЗ «Об образовании», отменившего лицензирование в сфере ДПО, была благая — создать конкурентный рынок. Планировалось, что учебные организации будут конкурировать за счет высокого качества услуг. Но в реальности произошло иначе.
Появились организации, у которых изначально нет задачи кого-либо обучать, они легко получают лицензии на ДПО в регионах, представив всего одну программу по любой специальности. Но самое опасное, что такие организации вправе выдавать документы не только по программам повышения квалификации, но и по программам профессиональной переподготовки, в том числе врачей и среднего медперсонала. В результате в любом поисковике по запросу «профпереподготовка», например, на детского хирурга, находятся десятки предложений, и через 15 минут после загрузки документов вам пришлют удостоверение, что вы детский хирург.
Подчеркну, мы не разделяем организации по формам собственности. Наша позиция — нужны понятные и четкие правила, которым должны следовать все государственные и негосударственные центры ДПО. К сожалению, нельзя утверждать что все государственные организации ведут себя всегда добросовестно. Но все же они соблюдают обязательные требования. В том числе потому, что контроль за ними существенно выше. В любом случае в «сером» рынке они не участвуют.
Захар Лопатин: В 2023 году мы в рамках общественного контроля изучали рынок услуг дополнительного професионального мед- и фармобразования на предмет соответствия требованиям законодательства. В основном это были наиболее активные на этом рынке частные организации (АНО, ООО, ИП). По определенному чек-листу проверяли наличие информации на сайтах, соответствие материально-технического оснащения заявляемым программам, привлекались ли педагогические работники с профессиональным образованием и квалификацией, есть ли возможности для практической подготовки и прочее. В девяти из 15 проверенных организаций было выявлено от 20 до 100% несоответствий обязательным требованиям. Наши специалисты связывались с этими организациями и слышали ответы, которые шокировали. Им предлагали «набор баллов НМО», просили раскрывать логины и пароли от портала НМФО, в том числе с входом через Госуслуги. То есть был запрос на персональные данные, что нарушает закон № 152-ФЗ «О персональных данных».
Среди самых частых нарушений, которые мы выявляли: несоответствие материально-технического оснащения; отсутствие условий для практической подготовки обучающихся, перечня и наполнения образовательных программ; оформление документов об образовании «вчерашним числом»; реализация программ профессиональной переподготовки полностью в дистанционном формате; отсутствие итоговой аттестации либо неограниченные попытки прохождения итоговых тестов, «помощь» от сотрудников организации в этом. То есть, можно сделать вывод, что в этих организациях де-факто никакой итоговой аттестации не проводится, реального обучения нет, но документ о нем выдается.
— Почему запрос на контрмеры возник только сейчас, и последовали ли по итогам таких проверок какие-то санкции к нарушителям?
З.Б.: Мы обращались в Рособрнадзор, но безрезультатно. Проблема в том, что еще со времен локдауна действует мораторий на проверки бизнеса. То есть механизмов, которые позволяли бы закрывать образовательные организации даже за грубые нарушения, не существует.
В период пандемии COVID-19 из-за ограничений на публичные мероприятия и отсрочку периодической аккредитации резко вырос спрос на документы о прохождении циклов повышения квалификации, которые «погружаются» в образовательное портфолио специалиста для последующей периодической аккредитации. Появились сервисы, которые позволяют проходить обучение дистанционно и осуществлять подготовку документов для прохождения периодической аккредитации «под ключ». Соответственно появился большой объем предложений, в том числе и откровенно недобросовестных. Таким организациям стало проще продавать свои услуги.
Раньше они приезжали в регион с чемоданом удостоверений и уезжали с чемоданом денег. Сейчас это все легко оформляется удаленно. Поэтому, наверное, наши неоднократные обращения были услышаны.
— Если законопроект о лицензировании будет принят, что изменится для участников рынка и как будет работать этот механизм?
З.Б.: Предполагается, что это будет отдельное лицензирование или включение сведений о лицензии на проведение обучения по программам ДПО в сфере здравоохранения в реестр Минобнауки. Как и любая другая лицензия, наверное, она будет бессрочной. Но это регулятор должен определить.
При этом, подчеркну, не обсуждается, что только образовательные организации с лицензией на ординатуру смогут проводить повышение квалификации. Обсуждалось введение требований, сходных с теми, что действуют при лицензировании ординатуры по аналогичной специальности. Нет речи о том, чтобы ограничить частные центры, среди которых есть и добросовестные участники рынка, оказывающие качественные образовательные услуги. Законопроект пока в стадии обсуждения, и в него можно вносить предложения.
Текущую ситуацию мы расцениваем как угрозу для национальной безопасности, так как неквалифицированная медицинская помощь именно так и должна рассматриваться.
Это связано с тем, что есть убедительные доказательства в многочисленных хорошо спланированных исследованиях, и даже в метаанализах, что качество и безопасность медицинской помощи напрямую зависят от качественного повышения квалификации специалистов. Аналогичные, более жесткие по сравнению с общими, правила ДПО действуют в сфере транспорта, транспортной безопасности. Мы настаиваем на том, что регулирование образования в сфере здравоохранения должно быть таким же жестким.
— Не возникнет ли дефицита предложения на рынке образовательных услуг, если число организаций сократится?
З.Б.: Дефицита не прогнозируем, так как имеющееся предложение от добросовестных образовательных организаций достаточно широкое. Есть крупные вузы и РМАНПО с филиалами в разных регионах, плюс есть возможности дистанционного обучения. Но их далеко не всегда удается реализовать из-за демпинга недобросовестных компаний. К сожалению, сейчас закон № 44-ФЗ никак не позволяет отсечь изначально не совсем прозрачно работающие организации: нет норм, которые как-то ограничивали бы демпинг на тендерах.
Проблема демпинга — в существовании организаций, который понимают изначально, что у них нулевые затраты или близкие к этому. Отсюда откровенно низкие цены, хоть 300 рублей за курс. Потому что все затраты — это распечатка документов и оплата тому, кто их печатает. Но понятно же, что за 300 рублей невозможно провести качественное обучение специалиста в течение 36 часов даже с использованием дистанционных технологий и в заочном формате. Если будут лицензионные требования, мы все же рассчитываем, что не останется организаций с нулевой себестоимостью и это как-то ограничит их возможности для недобросовестного контента.
— Есть ли сейчас возможность не допускать до периодической аккредитации медработников, купивших удостоверения о повышении квалификации?
З.Б.: Есть только механизм проверки документов об образовании на подлинность через федеральный реестр (ФРДО). Но, увы, нет никакого единого реестра недобросовестных организаций. Сейчас образовательные центры получают лицензию в регионе. Да, были случаи, когда после вмешательства правоохранительных органов их закрывали, но на их месте тут же открывалась другая и получала лицензию. У нас в практике был случай, когда провайдером образовательных услуг по повышению квалификации медработников выступала компания, у которой основным видом деятельности указана лесозаготовка. И таких примеров много.
Единственное, где мы можем дать более определенную статистику, — это число образовательных мероприятий, за которые выдаются баллы НМО, так как каждое из них предварительно оценивают эксперты. Мы каждый месяц до тысячи таких мероприятий рецензируем: либо возвращаем заявку, либо отдаем на доработку, либо даем возможность баллы начислять. Также после мероприятия требуем отчет с указанием количества присутствовавших на нем, а если это онлайн-обучение, то и время подключения, чтобы уменьшить количество возможных злоупотреблений.
З.Л.: Мы не можем отвечать за Федеральный аккредитационный центр (ФАЦ) Минздрава, но комиссии по аккредитации в регионах сталкивались с ситуациями, когда врачи пытались пройти первичную специализированную аккредитацию, а их документы об образовании так и не появились в ФРДО, и на запросы в организации никто не отвечал. То есть врачи, которые пытались сжульничать, «попадали».
— По данным Нацмедпалаты, доля врачебных ассоциаций среди организаторов программ повышения квалификации на портале НМО не превышает 20%. В чем причины их низкой активности на рынке ДПО?
З.Б.: Действительно, если смотреть на общую активность по всем видам мероприятий и число профессиональных обществ, будет не более 20%, при этом они организуют примерно 30% мероприятий и охватывают 25—30% участников. У каких-то обществ этот процесс хорошо поставлен, у каких-то не очень. Но даже если мы берем активные и большие ассоциации, у них, как правило, нет аппарата людей, которые бы на постоянной основе занимались организацией мероприятий. В ряде случаев эти функции берут на себя технические организаторы, которые предоставляют IT-инфраструктуру для онлайн-обучения. Но с 2015 года любое образовательное мероприятие в рамках НМО обязательно проходит рецензирование уполномоченными профессиональными обществами экспертами. Около 600 рецензентов в такой работе участвуют на регулярной основе. В рамках этой оценки определяется фактическая образовательная ценность мероприятия, какое количество часов из программы действительно относится к образовательной части, проверяется наличие недобросовестных рекламных материалов. Мы не против рекламы, но она должна быть обозначена, и в программе должно быть указано, что вот это выступление или симпозиум рекламные.
